Вопрос гендерного равенства стоит на острие повестки во многих странах мира. Для выравнивания возможностей предлагаются различные инструменты и политики – повышение уровня образованности, обучение предпринимательству, всевозможные квоты. Эксперты ожидали, что «экономический империализм» дойдет до этой темы – и действительно, лауреатом Нобелевской премии по экономике стала Клаудия Голдин, с формулировкой «за углубление понимания роли женщин на рынке труда».
Исследовательница сумела опровергнуть целый ряд застоявшихся предубеждений и мифов. Например, она доказала, что гендерный разрыв не объясняется только разницей в производительности труда или выбором разных профессий. Динамика разрыва во времени также не обязательно зависит от роста доходов общества (разрыв может сохраняться) и движений за политические права (сокращение разрыва началось раньше). Причины диспаритета оказались гораздо глубже, чем сексистские предрассудки и банальная дискриминация, и многое связано с объективными экономическими процессами.
Стоит акцентировать 3 факта об исследовательнице, которые помогут лучше понять, что стоит за ее трудами. Во-первых, она закончила магистратуру и докторантуру в знаменитом Чикагском университете, оплоте либеральной экономической мысли. Во-вторых, она состоит в Обществе клиометрики (экономическая история), чему предшествовало использование длинных исторических рядов данных (за 200 лет). В-третьих, ее научный руководитель – Гэри Бэккер, который в свое время сместил анализ объекта от индивидуума к домохозяйству (семье), объяснив логику порой «нерационального» экономического поведения людей.
В этой статье мы попытаемся осветить наиболее релевантные для Казахстана выводы Клаудии Голдин, а также, хотя бы поверхностно, проверить некоторые из них на основе отечественной статистики.
1) Индустриализация и U-образная роль женщин
Считается, что страны проходят схожие процессы трансформации, но в моменте находятся на разных стадиях развития. Экономика, демография, социальная и политическая сферы – все взаимосвязано, да еще и в неявной форме. Чтобы понять глубинные причины этих процессов и источники межстранового неравенства экономисты начали практиковать исторический анализ, за несколько веков.
Классически, существуют 3 стадии развития общества – аграрная, индустриальная и постиндустриальная (сервисная). Ранее закрепилось мнение, что индустриализация способствует росту доли женщин в рабочей силе и их вклада в экономику. Голдин собрала данные за 200 лет и обнаружила, что эта тенденция не линейная, а U-образная.
Рисунок 1: Доля работающих замужних женщин
Источник: Johan Jarnestad / The Royal Swedish Academy of Sciences
В аграрных обществах сельское хозяйство и первичная переработка (продукты питания, текстиль) – это семейный бизнес. Де-факто в производительную деятельность вовлечены все, однако раньше женщин попросту не отражали в статистике (статус – домохозяйка). Голдин обнаружила, что после смерти мужа семейный бизнес продолжал функционировать, что говорит о том, что жена работала вместе с ним и имела все навыки, чтобы спокойно продолжить дело.
С появлением индустриализации изменилась локация работы. Это большой трудовой коллектив на отдельно стоящем заводе. Жены уже не могли совмещать домашние дела и работу, передача знаний сократилась, как и участие женщин в производительном труде. Рост сектора услуг в 20-веке, вкупе с рядом событий, вернул женщин на рынок труда до уровня их участия в аграрном сообществе.
Эти выводы косвенно подтверждаются и в Казахстане. Например, возьмем 2 группы бизнесов в сельском хозяйстве: а) предприятия, б) ИП, крестьянские хозяйства и ЛПХ. В первых женщины составляют 24% работников, а во-вторых, где бизнес делается во многом рядом с домом – 44%.
Аналогично, прослеживается U-образная кривая. Так, если в аграрном секторе (сельское хозяйство) доля женщин – 41%, то в индустриальном (добыча + обработка) она снижается до 30%, а в постиндустриальном(бизнес услуги) растет до 56%.
С учетом разной отраслевой структуры, данная кривая будет прослеживаться и в регионах Казахстана. Например, участие женщин в наемной занятости в глубоко аграрных Туркестанской и Жамбылской областях такое же, как в постиндустриальных Алматы и Астане. А минимальные доли приходятся на индустриальные области – Улытау, Карагандинскую и Мангистаускую, несмотря на различный демографический состав населения.
Гораздо более четкая U-образная картина прослеживается по другому показателю – разрыву медианных зарплат женщин от мужских. Прослеживается макрорегиональный компонент. Женщины зарабатывают больше мужчин в аграрных южных областях. Далее следуют аграрные северные регионы и промышленные восточные, базирующиеся на металлургии. Наибольшие разрывы достигаются в западных промышленных регионах, со специализацией на добыче. Диспаритет резко сокращается для постиндустриальных Астаны и Алматы.
Рисунок 2: Разрыв медианных зарплат женщин от мужских, 2021 год
Источник: БНС, предприятия без малых, занимающихся предпринимательством
2) «Штраф за материнство» и «жадная работа»
Одинаковые мальчики и девочки ходят в одни и те же детские сады, школы, колледжи и университеты, устраиваются на стартовые позиции в одни и те же сферы, но уже через несколько лет их траектории расходятся и начинаются разрывы в доходах. Голдин объясняет это просто – рождение первого ребенка.
Рисунок 3: «Штраф за материнство»
Источник: Johan Jarnestad / The Royal Swedish Academy of Sciences
В обществе с сильными традициями четко обозначены роли в семье. Уход за иждивенцами – детьми, пожилыми родителями – требует времени и энергии, которые конкурируют с карьерой. Причем, чем больше детей, тем менее вероятен выход матери на работу.
Более того, по мере продвижения на работе начинаются иные правила. Обнаружен феномен «жадной работы»: диспропорционально большое вознаграждение получает тот, кто готов работать 24/7 и в постоянном стрессе. Жить в гармонии и участвовать в воспитании детей хочется всем, но это означает потери для совокупного семейного бюджета. Поэтому возникает «специализация», при которой на женщину перекладываются семейные обязанности, пока мужчина отдается работе.
В конце концов, женщины сознательно переходят на меньшую и более гибкую занятость, с меньшей ответственностью, чтобы иметь возможность совмещения карьеры с семьей. Голдин называет это явление «dead-end jobs» – когда нанимают на работу без перспектив карьерного роста.
В Казахстане это видно по отдельным показателям. К примеру, при доле женщин на рынке труда в среднем в 48%, среди дистанционно занятых их 58%, а среди лиц, занимающихся частной практикой – 61%. Аналогично по статистике неполной занятости: среди работающих 11–20 часов в неделю женщины составляют 62%, а 0–10 часов – 79%.
3) Ожидания от будущего
Гендерный разрыв объясняют не только экономические факторы, но историческая инерция. Даже при снижении барьеров для образования и работы женщины могут недоинвестировать в себя из-за примера старшего поколения. Как подчеркивают институциональные экономисты, неформальные установки меняются крайне медленно: роль женщины в обществе, «мужские» профессии и должности, и т. д.
Рисунок 4: Важность ожиданий
Источник: Johan Jarnestad / The Royal Swedish Academy of Sciences
Кроме того, Голдин отмечает революционную роль противозачаточных таблеток в 1960-х. Это позволило девушкам спокойнее планировать будущее, отодвигать сроки первых браков и рождения детей, больше вкладываться в образование и долгосрочную карьеру.
***
Таким образом, труды Клаудии Голдин позволяют скорректировать наше представление о проблеме гендерного диспаритета, а также соответствующие государственные политики.
Первое, объектом для экономического анализа целесообразно определять домохозяйство, а не отдельных людей. Именно оно максимизирует совокупную полезность и ведет себя коллективно «рационально». Это в корне меняет посылы по неравенству на основе доходов и имущества, так как они общие для всех членов домохозяйства, даже не работающих.
Второе и избитое, необходимо учитывать уровень развития страны и ее регионов. Многих результатов в изменении поведения или отдельных индикаторов выравнивания не удастся быстро достичь из-за глубинных исторических процессов. Причем тенденции взаимосвязаны и тот же вопрос гендерного диспаритета будет связан с экономическими, а именно – со структурой рынка труда. Очередной курс государства на индустриализацию скажется в виде некоторого ухудшения показателей в аграрных регионах.
Третье, для эффекта потребуется длительное время. Вероятнее всего, должны постепенно измениться социальные нормы. Многое будет зависеть от установок, которые передаются следующим поколениям, формируя их ожидания от будущего.
Четвертое, важно не препятствовать рыночным решениям, высвобождающим время женщин. К примеру, импорт бытовой и прочей техники, которые позволяют ускорить домашние дела. Или доступность маркетплейсов, всевозможных услуг доставок, которые позволяют экономить время на дорогу. Или качественная связь и интернет, что позволяет матерям обмениваться информацией, получать медицинские услуги удаленно, находить частичную занятость и заниматься самообразованием.
Вводя новые ограничения на торговлю и сверхрегулирование на отрасли государство должно осознавать масштаб дискриминации этой уязвимой категории. Более того, искусственное выравнивание может привести к ухудшению прогресса: к примеру, отказ работодателей от найма женщин при грубом трудовом регулировании или повышенных социальных выплатах.